История живописи
Испанская живопись с XVI по XVII век
X - Бартоломе Эстебан Мурильо
3 - Натурализм Мурильо
Правда, этот натурализм Мурильо уже совершенно иного свойства, нежели характерный караваджеский натурализм Веласкеса и Сурбара-на. Совсем от прикрас Мурильо не умеет отказаться даже тогда, когда ставит целью изображение уличных детишек, объедающихся фруктами или играющих в кости; ведь эти мальчишки и девчонки с улиц Севильи могут смело фигурировать на стенах самых пышных дворцов — настолько в них грязь выставлена в каком-то опоэтизированном виде, настолько все это «грим» бедности, а не действительное «клеймо нищеты»64. Однако в типах, в позах, в выражениях Мурильо выдает непосредственность своих наблюдений, и именно народные типы, позы, выражения ему удалось перенести затем в религиозные картины, которые тем и действуют так убедительно, что в них просветлена и освящена обыденность, «улица». Таким образом, до известного момента ван Дейк и Мурильо идут рука в руку (ведь, и у ван Дейка основа натуралистическая), но затем они резко расходятся: ван Дейк ставит свое искусство в услужение светской гордыне, «аристократизму»; Мурильо спускается к малым сим или, вернее, подымает их до себя, ласково встречает их у ворот в свое «Царствие Небесное».
Особенной популярностью пользуются те церковные образы мастера, в которых действующими лицами являются совершенно юные детишки. И действительно, здесь он неподражаем. Рождение ребенка от любимой женщины он должен был встретить с чисто библейским умилением, с благодарственной молитвой, обращенной к Создателю, и эта умиленность души Мурильо, это отношение к ребенку, как к ниспосланному свыше благу и как к носителю божественного отражения, неизменно просвечивает в лучших его картинах65. Небесные,
64 Серию картин Мурильо, изображающих сцены из жизни уличной молодежи, можно открыть с упомянутой картины в Мадридской Академии «Св. Диего насыщает бедняков»; сгруппированные здесь дети, бабы и нищие написаны совершенно согласно принципам натурализма; к тому же времени относится головка «Цыганки с монетой» в Прадо и, вероятно, до 1650 г. написана несколько суховатая картина Лувра «Мальчик, ищущий блох», наряду с эрмитажным «Поклонением пастухов» всего яснее обнаруживающая влияние Риберы; к более позднему периоду относятся: «Домашний туалет» в Мюнхенской Пинакотеке, «Девочка с апельсинами» и «Мальчик с собакой» в Эрмитаже и «Девушка у окна» в собрании Виденер в Филадельфии; наконец, вероятно в 1660-х гг. писаны более нежные по живописи и грациозные по композиции картины в Пинакотеке («Продавщица винограда», «Мальчики, едящие фрукты», «Завтрак на улице», «Игра в кости»), картины Дуль-вичской галереи («Цветочница», «Игра в кости», «Спор из-за еды»), «Головка девушки» — явное влияние голландцев, особенно Боля или Экхоута — в Дорчестер-Гоуз (Лондон), «Улыбающийся мальчик» в лондонской Национальной галерее, «Завтрак старухи» в мюнхенском собрании Карстаньен. Лучшим последователем Мурильо в этой области является ученик Прети на Мальте и Мурильо в Севилье — caballero D. Pedro Nunez de Villavicencio, родившийся в Севилье в 1635 г., умерший там же в 1700 г. (интересна его картина в Прадо «Играющие мальчики», поднесенная художником Карлу II). Кроме того, подобными же сюжетами занимались в Испании два известных по эрмитажным картинам мастера XVII в.: севилец Simon Romero (Боде склоняется видеть — едва ли, впрочем, основательно — в этой картине, изображающей крестьян в кабачке, произведение братьев Ле-Нэн) и предполагаемый ученик Веласкеса — Antonio Puga, несколько произведений которого, относящихся к 1653 г., погибли, как рассказывает Сеан Бермудес, благодаря тому, что позднейшие собственники, разрезав их на отдельные головы и фигуры, старались эти фрагменты выдавать за живопись Веласкеса. Картина Пуги в Эрмитаже «Точильщик», в смысле благородства своего серого тона и строгости своего простого рисунка, выдерживает сравнения с лучшими картинами позднейших натуралистов и братьев Ле-Нэн.
65 Вне сомнения, культ святого Антония Падуанского, этого нежного ученика св. Франциска, олицетворяющего в католической церкви любовь к детям, находил в душе Мурильо глубокий отзвук. Вот почему в творении мастера многочисленные картины на тему «Явление Младенца Христа св. Антонию» носят совершенно особый характер сердечного порыва и искренности. Открывается этот ряд с «Апофеоза» Севильского собора 1656 г.: Младенец спускается в потоке света среди сонма ангелов и херувимов к святому, упавшему на колени перед чудесным видением; здесь еще много лишней пышности, здесь же сказываются отзвуки Корреджо и веяния времени Бернини; в одном из вариантов Севильского музея, относящемся к 1670-м гг. (в том, который воспроизведен нами), также еще есть известная аффектация — плод увлечения ван Дейком; в другом — чары младенческой наивности уже вполне выражены в фигуре стоящего Христа, но в позе святого много пафоса; зато прекрасна картина Эрмитажа, где с такой гениальной простотой выражено экстатическое оцепенение Антония, и картина Берлинского музея, в которой Мурильо решился изобразить тихую, но и беспредельную радость францисканца, обнимающего и лобызающего нежное Тельце Того, Кто удостоил его явлением в самом прекрасном, в самом душистом из образов — в образе едва распустившегося, дышащего свежестью человеческого цветка. Непосредственно к подобным изображениям святого Антония примыкают все изображения св. Иосифа с Младенцем (три варианта в одном Эрмитаже и картины с тем же сюжетом у Lyne Stephens в Лондоне, в музее Севильи, у торговцев Тротти и Клейнберже в Париже, в мюнхенской галерее Heinemann, в лондонской Национальной галерее; в последней картине изображена и Богоматерь), а также такие картины, как будапештское «Явление Богородицы и Младенца паломникам», как «Св. Августин перед Богородицей» в музее Севильи, как «Видение св. Феликса» там же (два варианта), «Явление Младенца св. Франциску из Паулы» в Эдинбургском музее и «Явление Богородицы св. Бернарду» в Прадо. Прославлением детства Христова полны, кроме того, и те картины Мурильо, в которых царит настроение, близкое к религиозным жанровым картинам Рембрандта: «Св. Семейство» в Прадо, «Семья плотника» в Будапеште, у эрла Норсбрука и у герцога Девонширского, «Св. Семейство» в музее Wallace в Лондоне, «La Virgen de Sevilla» в Лувре, «Бегство в Египет» в генуэзском Palazzo Bianco, два варианта того же сюжета в Эрмитаже и один в Будапеште, наконец, целый ряд изображений «Рождества» и бесчисленные «Мадонны».