Французская живопись с XVI по XVIII вв.
XX - Жан Оноре Фрагонар

3 - Пейзажи Фрагонара

Отношение «Фраго» к пейзажу также очень своеобразного оттен­ка. И к деревьям, к небу, к скалам, к водометам, к полям и даже к строгой античной архитектуре у него проявляется его чисто южная чувственность, его порывистое желание как-то все обнять и зацело­вать. Элементы пейзажа «Фраго» ведут свое происхождение все из того же источника — от генуэзца Кастильоне, этого истинного учителя всех тех, которые в XVIII в. пожелали взглянуть «за границы человеческо­го общества». От Кастильоне идут и самые ритмы его пейзажных ком­позиций, это сбирание в грозди фигур, эти «развалы» стад, в сочном копошении которых не сразу выищешь отдельные формы животных и поселян. Но «темп» у Фраго ускорен до чрезвычайности, акценты подчеркнуты до высшей яркости, а страстность, с которой мастер проводит заимствованные мотивы, оказывается столь пламенной, что о заимствовании трудно и вспомнить. Эта «быстрость», эта ярость, эта страстность Фрагонара моментами выдает его увлечение и дру­гим оргиастом живописи — Рубенсом. И все же, при всех своих свя­зях, «Фраго» остается самим собой, каким-то одержимым поверхност­ными, быстро сменяющимися эгоистично-чувственными порывами. Это яркий, цветистый мотылек, перелетающий с цветка на цветок и забывающий при каждом новом услаждении о предыдущих.

Нет во всем творении Фрагонара более характерной картины, не­жели его «Bosquet des Roses», служившей некогда лучшим украшени­ем знаменитого собрания Родольфа Кана. Характерно уже одно то, что здесь представлены как бы чертоги самого сладкого аромата, са­мого женственного цветка. И представлено это все с той же склонно­стью к эксцессу. Кажется, что в этом замкнутом святилище Венеры можно задохнуться — до того оно насыщено запахами, так гермети­чески закрыто оно от всех струй, от всех освежающих «сквозняков» жизненной суеты. В то же время в этой сказочной картине веет чем-то похожим на тоску и, вглядываясь в нее, поддаешься соблазну нир­ваны. Цель, к которой стремился Ватто, та Цитера, которая издали сулила неземное блаженство, оказалась завоеванной и до самых сво­их недр изведанной Фрагонаром. Но куда же остается после этого стремиться, чего можно еще желать? Стоит ли вообще жить, когда самое сладкое и редкое стало доступным и обыденным?