Испанская живопись с XVI по XVII век
XI - Вальдес Леаль

2 - Живопись Леаля

Тема «Vanitas vanitatum» была вообще очень популярной в XVII и даже еще в XVIII вв. На ней любили настаивать проповедники, ста­равшиеся напоминанием о смерти отвлечь паству от соблазнов жиз­ни. Да и сами светские люди не прочь были пофилософствовать о всесильной смерти, заставить себя мыслью о гробе стойко перено­сить несчастия или с презрением взирать на преходящие радости. Ал­легории на «Смерть-победительницу» писались и гравировались во всех странах, даже в методичной реформатской Голландии, даже в жизнерадостной Италии. В Испании на те же темы сочинялись це­лые трактаты, ваялись сложные группы, писались церковные картины. И все же никто и нигде, вплоть до истерического вопля Виртца в XIX в., не подошел к этой теме так смело и просто, как Вальдес, и его две картины в госпитале «Caridad» в Севилье действительно с ужасающим красноречием говорят об обратной стороне медали чело­веческого существования.

Об этих страшных картинах Мурильо выразился, что они издают зловоние. И действительно, на нежного мечтателя, с таким упоением впитывавшего в себя аромат церковного ладана и белых лилий Анто­ния Падуанского, грезившего о пасхальном ликовании в заоблачных сферах, картины Леаля должны были производить впечатление не­выносимого тленного духа и какого-то адского соблазна, глумящего­ся над милостью Божьей. В создании их Леаль, с точки зрения Му­рильо и ему подобных натур, совершил нечто вроде чудовищной бес­тактности: он заговорил о том, о чем все условились молчать и что мы все скрываем, как величайший позор нашей судьбы. Да и дей­ствительно, такие картины могут служить цели как раз обратной той, которая лежала в основе их замысла. Не целебными представляются в них мысли о могиле, не о спасении через смерть думаешь, глядя на них, а хочется вопить диким криком отчаяния, ибо все на свете пос­ле них покажется гадкой и злой шуткой.

Дело здесь не в том, что изображено. О гробах поваленных гово­рил и божественный учитель жизни Христос. Ужасно здесь — как изображены эти гробы и что это изображение предполагает в душе автора. Правда, следуя предписанию заказчика, художник снабдил свои композиции символическими подробностями, которые должны как бы служить протянутой к грешнику рукой и выводить его из смрадных потемков склепа. Однако этим «деталям» не успеваешь уде­лить внимания: настолько оно поглощено лицезрением всей той мер­зости тления, которую Леаль выставил на самый показ и которую он выписал с каким-то энтузиастским мастерством — лучше, нежели что-либо им написанное. В этом и сказывается победа — и уже не болез­ни над здоровьем, а прямо смерти над жизнью. В этом и чувствуется какой-то чудовищный уклон от света, от упования, от веры — к мра­ку, отчаянию, отрицанию верховного смысла жизни. Не продолже­ние существования за гробом сулят эти картины, а прославляют они вечное прозябание в гробу — пир слепых червей, смрадное гниение и конечное «Ничто».