Итальянская живопись в XVII и XVIII веках
XII - Адам Эльсгеймер

3 - Пейзаж Эльсгеймера. Ученики и последователи

4В этом умелом пользовании светом (которое проглядывает, между прочим, и в его восхитительных рисунках, достойно предвещающих Рембрандта), Эльсгеймер настоящий учитель Клода Лоррена, который развил до предельного совершенства данные, добытые предшественником. Но учителем Клода является Эльсгеймер и в "архитектуре" своих пейзажей, в том величавом ритме, который он умеет придать формам неодушевленной природы. Знаменитые кулисы "лотарингского Клода" мы уже находим на крошечных картинах "немецкого Адама" (так называли Эльсгеймера в Италии). Грандиозности Эльсгеймер мог научиться у братьев Караччи, поселившихся в Риме незадолго до него, но их несколько мертвенной стильности северянин придал чары своего искреннего восхищения поэзией мироздания, своей нетронутой духовным извращением чуткости. Для болонцев природа представлялась сборищем "благородных" орнаментов, в лучших случаях - "подходящим сценарием" к драмам, разыгранным полубогами. Эльсгеймер является не только родоначальником интимного пейзажа, но и настоящим основателем "героического" или "исторического" пейзажа потому, что роль "главного героя" он предоставляет именно этой "неодушевленной" природе, среди которой ютится человеческая жизнь. Его пейзаж означает и дальнейший шаг даже по отношению к пейзажам венецианцев. У последних природа ожила, в ней проснулись страсти, чисто животная радость жить. У Эльсгеймера природа представляется уже таящей мировые думы; она начинает чувствовать, выражать прелесть грусти, умиления и радость торжества. И все последователи Эльсгеймера пытаются подчеркнуть именно этот смысл новонайденной формулы пейзажа; стаффажи исторических пейзажистов служат отныне не столько для "оживления" и "украшения" пейзажа, сколько для того, чтобы подчеркнуть настроение - будь то аркадийское блаженство, сладкая меланхолия или трагический ужас.

От Эльсгеймера лучи искусства правдивого и поэтичного пошли во все стороны. Немного из этих лучей досталось родине Эльсгеймера - Германии, бившейся в то время в страшных судорогах Тридцатилетней войны и совершенно замершей в художественном смысле. Именами Саломона Кенига, Николауса Кнупфера, Маттэуса Мериана и Томана фон Хагелынтейна исчерпывается ряд его немецких последователей, причем мы должны еще иметь в виду, что Мериан был скорее швейцарцем, а Кнупфер, как кажется, познакомился с формулами искусства Эльсгеймера уже в бытность свою в Голландии. Немногочисленны последователи Эльсгеймера во Фландрии и во Франции, но зато среди них мы встречаем несколько имен, принадлежащих к величайшим: Рубенса¹⁸⁵, Тениерса-Старшего, Пуссена, Клода Лоррена. Больше же всего обязана Эльсгеймеру голландская школа - и не только появлением целой отдельной группы "эльсгеймеристов". Мы усматриваем несомненное влияние немецкого художника на величайшем представителе голландской школы, на Рембрандте, и, кроме того, черты эльсгеймеровского творчества можно проследить на произведениях почти всех ранних голландских пейзажистов, с братьями ван де Вельде во главе. Именно это влияние сообщило голландскому пейзажу и твердые основания натуралистической системы и какое-то "благородство восприятия", которое вообще отличает живопись XVII века в северных Нидерландах от того несколько "провинциального" характера, который был присущ ей в XVI веке¹⁸⁶.

Об ученике Эльсгеймера, Кениге¹⁸⁷, можно иметь довольно полное представление по его картинам в Сиенской галерее: суховатым, отличающимся чрезмерно тонкой, "филигранной" живописью и светлыми рыжевато-оливковыми, очень условными красками. Впрочем, две из этих картинок обнаруживают в Кениге настоящее понимание поэзии: та, на которой изображен восход солнца на море, и "Хождение св. Петра по водам". Особенно интересна последняя: справа, над рядами волн, бегущих от лодки с учениками Христа, высится почти черная кулиса скалистого берега с башней и деревьями; слева, над гладкой поверхностью моря, имеющего скорее вид реки, поднимается луна, отражающаяся в воде (тот же эффект, что у Эльсгеймера в "Бегстве в Египет"); сидящие в лодке освещены фонарем и жаровней, у которой они греются. Борьба света, идущего из разных источников, и на сей раз подчеркивает происхождение "эльсгеймеровской школы" из натурализма Караваджо.