Том 2
История живописи
Партнёрские ссылки:

Живопись "золотого века" в средней Италии
X - Бесподобный Рафаэль Санти

1 - Живая живопись Рафаэля

Рафаэль. Милосердие (1507 г.) Ватиканская Пинакотека.

Сверхчеловеческая мощь Микель Анджело неминуемо должна была оказать свое воздействие на все дальнейшее художественное творчество. Действительно, можно говорить об искусстве до него и после него. Он и представляет собой перевал Возрождения, он грань; он настоящий Мессия, тогда как Леонардо - лишь предтеча. Однако воспринять полностью искусство этого титана, приобщиться к нему оказалось не по силам общей художественной культуре того времени. Мощь эта давила и порабощала, а от порабощения к полному омертвению - всего один шаг. Мы имели уже случай убедиться в этом плачевном явлении на ряде флорентийских художников. Если нас что огорчает в живописи Флоренции середины чинквеченто, так именно тот маньеризм, который получился благодаря подражанию пигмеев неподражаемому по самому своему существу творчеству Титана. В дальнейшем это подражание отразилось на внешне красивом, но еще более холодном и безжизненном искусстве братьев Цуккаро, Чезаре д'Артино, Чиголи и всевозможных эпигонов и "академиков"; оно же надломило нежное до хрупкости, сентиментальное искусство немцев, французов и нидерландцев. Микель Анджело представлялся неоспоримым совершенством, абсолютом, все потянулись к нему, как к какому-то Фоме Аквинскому новой художественной схоластики. Но Провидению, заботящемуся о стройности дальнейшей эволюции искусства, было угодно не оставить эту давящую силу одинокой, и ее разрушительность нашла себе противовес и смягчение в многоликом творчестве другого художника - Рафаэля Санцо, который до известной степени низвел "божественное", чудовищно-громадное искусство Буонарроти на землю и создал образцы более близкие и доступные. В то же время Рафаэль более естественно продолжил искусство прошлого, смягчая ту резкость перелома, которая сказалась в творчестве его старшего собрата.

Рафаэль. Мадонна Конестабиле. Императорский Эрмитаж.

Мы сразу поймем всю глубину разницы между Микель Анджело, означавшим для того времени будущее, и Рафаэлем, означавшим настоящее, если мы взглянем на их отношение к миру в целом, к природе, к тому, что подразумеваем под словом "пейзаж". В одних фигурах Рафаэль не создал бы того, что определяет его "спасительное" значение в истории. Но и не фигурами, подобно Микель Анджело, исчерпывается творение Рафаэля; напротив того, человеческая фигура играет у него роль части какой-то более широкой целостности, "всего мироздания", и, можно сказать, что Рафаэль - большой пейзажист в широком смысле слова.

Рафаэль не явился на свет, подобно Микель Анджело, сразу вооруженным и готовым к бою. В течение всей своей жизни он был учеником, пытливо изучавшим всякую новость, все примечательное и все сильное, что ему попадалось на пути. Время же было такое, что новое и сильное зарождалось на каждом шагу в невероятном обилии103. Но ни в каком случае Рафаэля нельзя считать "профитером", строящим из чужих материалов свой дом. Он потому-то и брал у всех, что чувствовал на то право, что это чужое в нем становилось своим, приобретало новую жизнь, становилось прекраснее и убедительнее. Душа Рафаэля была чистая скрижаль, на которой сами собой начертывались глубочайшие мысли того времени. Когда эта скрижаль оказалась исписанной сверху донизу четкими и сияющими письменами, дивный мастер, исполнив свою службу человечеству, ушел в Неведомое.

Самое характерное для Рафаэля (быть может, аналогичное с ним явление представлял из себя древний Апеллес, но наша эра не знает подобных Рафаэлю художников) - это именно то, что его творчество и самая его личность послужили как бы триумфальным памятником всего искусства Возрождения. Рафаэль представляет собой итог красоты своего времени, но итог живой - новый организм, получившийся из слияния тысячи других организмов, из которых каждый остался жить своей жизнью.

Микель Анджело - полубог, демон, верховное существо, несомненно, иного, высшего порядка, нежели остальное человечество. И пренебрежение Микель Анджело природой носит чисто демонический характер: в пустыне он более сосредоточенно мог помышлять о человеке и печься об его судьбах. "Страшный суд" был бы величайшей дерзостью, если бы он не был создан провидцем, если бы эта громада не содержала откровения Духа, обитающего пустыни "вышних", сверхземных сфер, откуда открываются горизонты на дали бесконечности. Рафаэль, напротив того, "гражданин мира", радостный сын земли, один из тех, кто внимал Микель Анджело, кто сподобился полностью его понять, но при этом он не переставал пребывать среди себе равных, думать, наслаждаться и страдать вместе с ними, вдыхая теплый воздух милой земли, оплетенный сиянием иллюзорных отражений, не столько одержимый желанием проникнуть в будущее, сколько вбирая в себя радость всего настоящего104.

Примечания

103 Подумаем только, какой силой то новое должно было обладать в то время, когда оно рождалось беспрерывным рядом неожиданностей! Для нас наслаждение искусством Ренессанса испорчено тем самым, что оно представляется одним целым и "устоявшимся"; да и знаем мы его слишком всесторонне.

104 Можно, до известной степени, сказать, что Рафаэль был учеником Микель Анджело (бывшего старше его на 8 лет), хотя на самом деле, в ученических отношениях он к нему не находился и едва ли общался с ним до Рима и даже в Риме. Достаточно сравнить вполне еще перуджиновское "Sposalizio" с "Мадонной-Альба", чтобы понять эволюцию в творчестве Рафаэля и то, что этой эволюцией он целиком обязан именно впечатлениям, произведенным на него (еще до Рима, до посещения Сикстинской капеллы) работами Буонарроти как скульптурными, так и живописными. Говорить нечего, что многим Рафаэль обязан и "всей Флоренции" в целом, и особенно фра Бартоломео. Но мощную жизненность и грандиозную декоративность он приобрел уже на изучении таких произведений Буонарроти, как "Мадонна" в галерее Уффици или как картон "Пизанской битвы".

Рейтинг@Mail.ru
Электронная интернет версия работы Александра Бенуа "История живописи" 2009 г.