Живопись барокко в Венеции
VI - Эль Греко

5 - Освободитель

Отчасти как последствие всего этого - крайний индивидуалист Греко является и крайним маньеристом. Сосредоточившись исключительно на себе, не признавая ничего иного, кроме собственной художественной системы, кроме возникших в душе образов, Греко повторялся безо всякого стеснения, и едва ли мог бы он, оставшись верным исключительно себе, не повторяться. В конце концов, мастер, видимо, даже не трудился больше проверять на внешнем мире свои измышления - он совершенно отвернулся от природы.

Однако если для Италии XVI в. (и вообще для Европы) Греко является "финалом", жутко-трагическим, безнадежным заключением известного периода, то для Испании он означает нечто совершенно обратное. Правда, среди его непосредственных учеников мы не насчитываем ни одного великого имени, но уже то характерно, что из его мастерской вышли такие превосходные реалисты, как Орренте и Майно, поистине считающиеся настоящими предтечами Веласкеса⁹⁵. Можно быть уверенным, что именно Греко, так чудесно подражавший когда-то Бассано и сохранивший культ о нем и в Испании, дал простоватому, лишенному фантазии, но искреннему и честному Орренте мысль примкнуть к прекрасному венецианскому мастеру⁹⁶. По нескольким деталям, встречающимся на картинах Греко (опять-таки сближающим его произведения с произведениями Тинторетто)⁹⁷, мы можем отметить в нем и превосходного "натуралиста", несомненно, обладавшего способностью заставить других видеть натуру, понимать ее формы и чувствовать ее краски. Еще до того как Майно познакомился с произведениями Караваджо, он в мастерской венецианца Греко должен был выучиться бесхитростно передавать видимость, и кто еще знает, какими извилинами дальше шло развитие натурализма. Не забудем, что Микель Анджело Караваджо получил свои первые художественные впечатления в Милане, и, что Милан в это время был полуиспанским городом. Отправившись затем из Милана в Венецию, Караваджо как бы замкнул крут, половина начертания которого принадлежала Греко⁹⁸.

Во всяком случае, если деятельность Греко и протекла целиком в Толедо, то пламенность его творчества была настолько сильной, что в ней фатально должны были погибнуть последние пережитки того готического "провинциализма", который еще присущ произведениям Варгаса и Моралеса⁹⁹, той холодной академической выправке, которую занесли в Испанию приглашенные из Италии художники или те испанцы, которые ездили в Италию учиться. Греко прерывает в Испании период школьности и открывает период зрелости. Этот иностранец способствовал больше, чем кто-либо, тому, чтобы испанская живопись освободилась от иностранного порабощения. И в дальнейшем испанская живопись не теряла своей связи с итальянской, но между обеими "сестрами" установились отношения равенства, а на короткий момент даже испанская живопись получила значительное преимущество перед итальянской и сама достигла предопределенной ей вершины.