История живописи
Живопись "золотого века" в средней Италии
VII - Робкий виртуоз
3 - Пределы совершенства
Картины последнего периода творчества Сарто отличаются теми же чертами: единственным по совершенству мастерством и пустотой - и, пожалуй, эти черты теперь достигают своего предельного выражения. Вазари очень настаивает на пластичности всех этих картин, он не устает указывать на то, что фигуры и архитектура лепятся, выступают, производят полное впечатление иллюзорности. Если бы это было так, то Сарто хотя бы в этой области проявил подлинную мощь. Но на самом деле и это специальное выражение мощи отсутствует в творении Сарто, хотя несомненно, что в смысле светотени, мягкости переходов, окутанности предметов атмосферой картины Сарто означают шаг дальше даже по отношению к великому исследователю светотени - Леонардо. При всем своем совершенстве ни одна картина Сарто не говорит громко, ни одна не производит впечатления уверенности, убеждения, силы. Всюду вкрадчивый шепот и какая-то увертливо-лукавая ласка.
На сравнение с Леонардо наводит знаменитый шедевр Сарто - фреска "Тайная вечеря" в монастыре Сан-Сальви близ Флоренции (1525 года). Вне всякого сомнения, Сарто пожелал здесь тягаться с миланским "Сеnасоlo" - картину Винчи он мог видеть на своем пути во Францию. Но как в этой картине характерно для "упадочника" хотя бы одно то, что он отступает от новой формулы Леонардо и возвращается к более архаическим приемам Андреа дель Кастаньо и Гирландайо, прижавших группу действующих лиц к стене покоя, в котором происходит трапеза. И Сарто делает это вовсе не для того, чтобы яснее передать действие, и не для того, чтобы сосредоточить внимание. Его актеры и недостаточно внушительны для этого. Для него весь смысл картины в ее декоративном эффекте. Он открывает в стене над головами Христа и апостолов три окна, притягивающих своей изумительной иллюзорностью глаз зрителя, а святость настроения он окончательно нарушает выглядывающими из них фигурами прислужников, прелестные силуэты которых выделяются на фоне вечереющего неба. Видно, его лично увлекало только это совершенно второстепенное место в картине, и надо отдать справедливость Сарто, что никому еще до него не удавалось так прекрасно выдержать чисто оптический эффект. Даже Веронезе, Веласкес и Тьеполо нашли бы чему поучиться на этом произведении их предшественника.