Итальянская живопись в XVII и XVIII веках
IV - "Храмы" искусства

4 - Дольчи. Арпино

Несколько флорентийских художников, годы рождения которых относятся к первой трети XVII в., примыкают к искусству Альбани. Какие-то присущие Тоскане черты нежной полускрытой чувственности, сказывавшиеся уже в искусстве XV в. - в Мадоннах и в Венерах Боттичелли, в ангельских хорах Филиппино, в статуях Верроккио и достигшие затем своей предельной остроты в "улыбке Леонардо", снова пробиваются наружу, но выражают на сей раз нечто совершенно иное по существу. В XV в. все, и даже самое изысканное, носит отпечаток свежести, и никогда мы не встретимся там с каким-то привкусом лицемерия. Живопись флорентийцев XVII в., напротив того, полна пикантных недомолвок и намеков, или же она прикрывается скромной одеждой святошества. Не о смелом искусстве Леонардо вспоминаешь, глядя на очень пленительные в своем роде картины Фурини³⁸, Дольчи и других, но сразу узнаешь их родство с "коварным" искусством Корреджо.

В частности, Дольчи³⁹ все еще разделяет с Гвидо и с Карло Маратти фавор большой публики. Теми чарами, которые сокрыты в "Скорбящей Богоматери" или в "Святой Цецилии" Дольчи, католической церкви, утратившей власть над живой жизнью и над великими умами, удалось растянуть на столетия свое могущество над душами "малых сих". Когда разучились строить готические соборы и на этом языке общаться с внешним миром, когда попытка христианства вернуться к просветленной жизни древних оказалась преждевременной, то пришлось "спасать положение", возникло искусство барокко, которое забавляет, подавляет или умиляет, но уже не касается всех тех основ, которые создают духовное здоровье человека.

А   165 Дольчи один из тех, которые всецело отдали свое творчество в услужение этой "прельщающей" церкви, и искусством верного ее сына она до сих пор пользуется, распространяя его в дешевых олеографиях по всему миру. Сказанное не мешает, однако, Дольчи быть замечательным мастером. Эрмитажная "Св. Цецилия" и ряд портретов его принадлежат к самым совершенным произведениям известной категории. Даже в несимпатичной вылизанной фарфоровой живописи мастера нельзя не признать изумительного совершенства. Можно подумать, что Энгр выработал свою эмалевую, глазуревую технику не только на изучении Гольбейна, но и на очень внимательном вглядывании в приемы Дольчи⁴⁰.

Флорентийский академизм отличается оттенком известной нежности, и нередко эта черта в флорентийских картинах сеиченто способна в сильной степени примирять нас с ними. В Риме, где академизм возник еще в дни Рафаэля, где он возник как следствие взаимных влияний первейших художников, где могла зародиться сама идея отвлеченно совершенного, примиряющего противоречия, космополитического искусства, в Риме, где братья Караччи и прочие "болонцы" создали свои самые цельные произведения, - там академизм получил наиболее прямолинейных и выдержанных представителей, и, вероятно, как раз в этом причина того, что среди римлян сеиченто и сеттеченто очень немногие терпимы для современного вкуса. Впрочем, укажем сейчас же, что не без влияния академизма выросли именно в Риме и две важнейшие отрасли искусства барокко: монументальная декоративная живопись и исторический пейзаж^41.

Ряд римских академиков начинается с кавалера Арпино⁴², или, вернее, творчество этого мастера является продолжением академического искусства в Риме, - ведь чертами академизма уже стала отличаться живопись как ближайших учеников Рафаэля и Микель Анджело (Полидоро, Перино, Сальвинти, Вазари), так и таких художников, которых зачисляют обыкновенно в особую категорию "маньеристов": обоих Цуккаро и Пеллегрино Тибальди. К последним и примыкает Арпино, бывший излюбленным живописцем при дворе нескольких пап, да и вообще пользовавшийся повсеместной славой и почетом. Сейчас нам это непонятно. Даже наименее продуманные произведения Федериго Цуккаро кажутся, рядом с шедеврами Арпино, серьезными и красивыми, настолько у последнего все превратилось в легкую игру формами, в быстрое упражнение, согласно раз навсегда установленным схемам. Да и в свое время Арпино навлекал критику более взыскательных художественных ценителей. Тем не менее мастеру удалось остаться во главе римской художественной школы в продолжение всей своей долгой жизни, и это исключительно благодаря тому, что в то время голый формализм приобрел решающее значение, что власть имущие вполне удовлетворялись подобным изящным и пустоватым, приличным и "безобидным" искусством. К

6