Французская живопись с XVI по XVIII вв.
III - Жак Калло

2 - Творчество Калло

Калло. Ярмарка в Гондревилле

Совершенно то же можно сказать и о «декорациях» Калло. Калл о не имеет и в пейзаже предшественников. Лишь иной раз в набросках пером проглядывает какая-то близость в трактовке далей и гор — к Брейгелю²⁹ и к Момперу, в листве — к Конинкслоо. Но все же и ри­сованный и гравированный пейзаж Калло можно узнать среди ты­сяч, именно среди тысяч манерных, шаблонных листов, ибо они все­гда производят впечатление необыкновенной свежести, непосред­ственности, правды. Калло никогда не копировал природу методично, точно, вроде того, как это делали позднейшие голландцы. Неохотно пользовался он и строгими перспективными построениями. Но все сочиненное у него всегда имеет органическую связанность, все услов­ное обладает полной убедительностью, и во всем обнаруживается про­никновенный дар наблюдателя, неостывающий темперамент и со­вершенно исключительная ясность восприятия. Целый ряд гравюр Калло изображают действительные местности: дворец Медичи во Фло­ренции снаружи и внутри, виды Рима, Парижа, Нанси, Ла-Рошели. Но и эти ведуты не носят характера съемок с натуры. В их линиях царит тот же творческий пыл, как и в сочиненных мотивах. Кажется, производя их, Калло не мог поспевать вглядываться в то, что было перед ним, — так быстро все сделано, так все «enleve». И при этом каждая деталь всегда оказывается там, где ей нужно быть, каждое здание передано с величайшей характерностью и так,. что сразу узна­ешь любое из них, а все вместе опять-таки «построено» необычайно прочно³⁰.

Калло. Bello Sguardo u Coviello. Из серии "I balli"

Можно ли, однако, говорить о Калло в истории живописи? Ведь ни единой достоверной его картины не сохранилось. Весь oeuvre Кал­ло — это небольшие листочки (исключение в смысле формата состав­ляет огромная составная гравюра «Осада Ла-Рошели»), на которых что-то мелко-мелко, быстро-быстро наштриховано. При этом заме­чательно, что Калло пренебрегал не только краской, но и другим сред­ством убедительности — светотенью. Его искусство, исключительно линейное, графическое, избегает оттенков и теневых заливок. В этом Калло стоит особняком среди своих товарищей по ремеслу и отлича­ется от художников, теснее примыкающих к Эльсгеймеру. Те clair obscur'bi a la Хонтхорст, о которых мы упоминали выше, — исключе­ние в его творчестве. И все же не только в силу влияния искусства Калло на живописцев нельзя обойти его молчанием в нашей исто­рии, но и потому уже, что линейное искусство Калло изумительно «колоритно», а жизненности его в значительной степени способству­ет поразительное распоряжение светом. Наброски с натуры Калло дают некоторое объяснение этому «чуду»³¹. Частью они исполнены прямо кистью, частью пером с заливкой тушью, частью довольно тол­стым обломком сангвины, но всюду художника, видимо, интересуют не столько линии (линии у него в рисунках зачастую слишком тол­сты, чтобы быть действительно очертаниями), сколько массы, «во-люмы», «корпусы». Имея вот эту особенность в руке и в глазе, Калло мог, не рискуя впасть в сухость, передавать затем граверной иглой то, что он себе заметил. Сам собой штрих неуловимыми уклонениями и утолщениями делал то, что Калло лепил свои образы. И, напротив того, копии с его офортов, ходящие по рукам в тысячах, тем и отли­чаются от оригиналов, что они плоски, что в них линия мертва и всю­ду механично-тождественна.

Калло. Капитан Церимония и синьора Лавиния. ("I balli")

Но, разумеется, не благодаря одним внешним и техническим чер­там творения Калло является памятником искусства исключительной значительности. Во всем творении Калло царит одно настроение, со­вершенно своеобразное и могучее. Даже в «наиболее официальной» его гравюре, имеющей вид топографического плана, в «Осаде Ла-Ро-шели», оно налицо. Настроение это можно назвать бодрым, ясным, праздничным, сказочным, рыцарским, тревожным, и однако все эти эпитеты, хотя бы вместе взятые, не определяют того совершенно свое­образного веяния, которым одухотворен каждый из его листов. Кал­ло величайший субъективист истории живописи. Если, действитель­но, художественное произведение есть кусок натуры, видимой через темперамент, то в данном случае темперамент оказывается как бы застилающим самую натуру. Однако, что такое именно темперамент, что такое душа Калло, этого еще никто не сумел сказать, вероятно, потому что здесь мы имеем перед собой сочетание и сведение к одному самых разнообразных и противоречивых проявлений мыслей и чувств, желаний и устремлений. Способность сочетать человеческое с божеским, дьявольское с ангельским, действительность со сказкой, трагедию с буффонадой, искренность с «маскарадом», природу с вы­думкой, добродушие с гневом, нежное с отвагой, — это и есть Калло. При этом ни одного слова равнодушия, нигде пустого щегольства, ни одного «недостойного поступка», нигде намека на лицемерие. Все — при кажущейся беспечности — абсолютная чистота, абсолютная ху­дожественная честность.