История живописи
Пейзаж в северной готике. Нидерланды
IX - Пейзажисты начала 16 века
1 - Пейзаж начала 16 века
Питер Брейгель - единственный вполне достойный преемник Босха. Однако, прежде чем обратиться к нему, родившемуся уже после смерти фантаста-мастера и жившему в середине XVI века, укажем вообще на характер нидерландского пейзажа в первой половине наступившего столетия. К наиболее замечательному в этом периоде истории живописи принадлежит само появление отдельного пейзажного рода, "чистого" пейзажа. Художники XV века горячо любили природу, однако же они не решались изображать в картинах одну ее. Подобное делалось только в тканых шпалерах, но там эти опыты - первые tapisseries de verdure - носили чисто декоративный характер. Часто в шпалерах обнаруживается очень большая красота, но зато там мало чувства жизни, слишком сильное выражение которого мешало бы декоративному смыслу этих стенных уборов. Чистые пейзажи, или же такие, в которых человеческие фигуры играют совершенно второстепенную роль, встречаются также в "календарных" миниатюрах. Самые изумительные среди последних это, как мы видели, миниатюры братьев Лимбург и ван Эйк (наряду с большими картинами в пейзажном отношении особенно ценны маленькие фризы Туринского часослова34). Спустя семьдесят-восемьдесят лет после того мы застаем все то же положение вещей: в календарях (например, в дивных миниатюрах Бревиария Гримани, в библиотеке Св. Марка в Венеции, частью приписанных Давиду35) "чистый" пейзаж продолжает жить и даже обогащаться, но в картинную живопись он и за это время не проникает. Смелость посвятить пейзажу целые картины позволяет себе, наконец, Иоахим Патинир из Динана, родившийся в 1485-м и умерший в Антверпене в 1524 году. Дюрер, познакомившийся с ним во время своего пребывания в Антверпене, называет его "хорошим ландшафтным живописцем", и, кажется, это в первый раз, что подобная специальность отмечается специальным выражением36.
Смысл этого явления огромный, он станет нам более ясным, если мы обратим внимание на то, что Патинир не отказался от обязательной в то время сюжетности. И он почти всюду трактует эпизоды из Священного Писания, но в его картинах эти эпизоды получают характер какого-то случайного "добавления к главному", и это главное есть именно пейзаж. Уже в "Поклонении волхвов" Босха пейзаж занимает половину композиции и все подчинено его тону. У Патинира фигуры Христа, Богородицы, Иосифа, св. Антония теряются среди громад скал, в шири панорам, и их иногда с трудом выищешь. Какая эволюция в сфере религиозных представлений должна была произойти к тому времени, чтобы "образа" превратились в занятные "картины", предметы молитвы - в милую забаву.
Патинир именно забавен. Настоящей поэзии природы у него не найти; можно даже сказать, что ее неизмеримо больше у художников, как бы "презиравших" пейзаж, даже у Кристуса или у Мемлинга, не говоря уже о братьях ван Эйк и Гусе. Поэзия у Патинира заменена "романтической поэтичностью"; в нем уже много "литературного кокетничанья", чего-то миловидного, поверхностно-изящного. Но мастер он все же большой. По его картинам интересно "гулять", проникать в разные их закоулки, то в тень рощ, то в уединение скал; странствовать по вьющимся дорогам мимо деревень, городов и замков и плыть по течению блистающих рек. В нем уже сказывается тот "туризм", та "страсть к путешествию", которые затем развились в Брейгеле и превратились в манеру у дальнейших художников. Патинир "рассказывает" свои пейзажи, складывает их из тысячи (часто повторяющихся) подробностей и умеет искусно скрыть эту наборность общим тоном, приятной, сочной техникой.
34 Если бы все фигуры Гентского алтаря "ушли" и оставили "декорацию" пустой, то она не перестала бы быть чудесной цельной картиной. То же самое можно сказать в XV веке лишь про картины Боутса. Нельзя, однако, утверждать подобное относительно пейзажей на картинах Роже, Флемаля, Мемлинга. Ван Эйки могли бы писать чистые пейзажи, т.е. такие картины, в которых прелесть пейзажа была бы их сущностью, их "оправданием". Для нас не представляет сомненья, что один из двух братьев написал "чистые пейзажи" Туринского часослова, тянущиеся маленькими фризами по низу страниц. Особенно поразительны здесь: дубовый лесок с торчащей из-за холма часовней (на первом плане отшельники), фламандские луга с всадниками и скотом на первом плане, городская улица ("совершенный Вермэр"), прогулка под вишнями и, наконец, рыбная ловля среди светящейся реки.
35 Вопрос об авторах Бревиария Гримани (носящего имя патриарха Венеции и обладавшего этим молитвенником в 1520 году) до сих пор не выяснен. Несколько миниатюр можно действительно считать за произведения Давида; но кто же писал остальные, в которых обнаруживается целый ряд различных приемов? Частью миниатюры Бревиария напоминают композиции из "Trеs riches heures", но это лишь как последствия распространенности известных схем.
36 Как мы увидим в своем месте, в Италии уже около этого времени, а может быть и несколькими годами раньше, также появились "чистые" пейзажи; например: пейзажи Пинтуриккио в Ватикане, перспективы интарсий, перспективные виды "гуккастена" Альберти. Затем ландшафты стали появляться, как иллюстрации, в книгах географических и исторических. Но опять-таки и итальянские пейзажи имели характер чисто декоративный или шутливо-курьезный (Альберти), а иллюстрации в книгах - исключительно справочно-топографический. Одновременно с Патиниром чистый пейзаж возникает в Германии в гравюрах Альтдорфера и в альбомных этюдах Дюрера. Последние, однако, не имели тогда "общественного" значения; они должны были служить лишь самому мастеру напоминанием о его путешествиях и подготовительным материалом.